И еще кусок.

[Little-Red-Fox]

...В одной руке Брюс держал наполненный непонятной жидкостью пластиковый мешок, при ближайшем рассмотрении оказавшимся капельницей, вторая рука держала штатив.

— Что там?

—Нууу, в основном это коктейль из адсорбентов, глюкозы, витаминов, которым снимают абстинентные синдромы, только я его слегка модифицировал, - уклончиво ответил Бэтмен.

—Коктейль, говоришь... слегка модифицированный... shaken not stirred, блин, -Вода с волос заливала Джокеру глаза, он снял пижамную куртку и начал неспешно вытирать ею лицо. Маневр, кроме того, давал время обдумать дальнейшую стратегию разговора, и хоть немного привести мысли в порядок. Бред оставить при себе,полезной информации выдать в меру - достаточно, чтобы вызвать интерес, но не утолить полностью. Иначе в пещере можно будет прожить долгую и поразительно интересную жизнь, завести пару альтернативных личностей, воображаемых друзей и ручную мокрицу... Отсюда нужно бежать, а для этого нужен Бэтмен. Бэтмен, который рано или поздно сделает неверный ход.

Занятый этими мыслями, Джокер не сразу обратил внимание на то, как пристально смотрит на него тюремщик. Брезгливо шевельнул лопатками,словно стряхнув чужой взгляд, куртку надевать не стал, лишь набросил на плечи. Что надо (а точнее, что не надо) Бэтси уже высмотрел. Бэтмен действительно уже минуту разглядывал джокерову спину. Спина была в меру грязной, довольно худой, кое-где виднелись синяки – желто-зеленые, старые. А через всю спину, от левого плеча до правого бока, пересекая позвоночник, кривился огромный уродливый шрам. Будто в свое время рану зашивал студент-практикант.Двоечник. Пьяный. В темноте.

—Что ты со спиной делал? – нарушил молчание Брюс.



**********************

…А вот ЭТО я помню. Среди немногих воспоминаний не сохранилось ни родителей, ни имени, ни первый-раз-в-первый-класс, ни любимой игрушки,ни какой-нибудь симпатичной девчонки. Ничего светлого, что ХОТЕЛОСЬ бы помнить.А вот всякого дерьма – навалом. Кушай родной, не обляпайся.

Ребята-наводчики сработали — комар носа не подточит; хата на четвертом этаже пятиэтажки на Адмирал-стрит была завалена хабаром: цацки, шмотки, брюлики. Я, впрочем, особо не приглядывался, моё дело – впустить братков, они расшарят, где что.Хозяева

смылись на выходные то ли в Мемфис, то ли в Феникс – времени вагон и маленькая тележка.

Дверь с кучей цепочек-защелок-замочков… Смешные люди – дверь хоть танком вышибай, а форточка открыта.Через неё-то я и влез. Это было несложно: у меня закрепить веревку на крыше, а потом спуститься на «восьмерке» к окну заняло пару минут. Я уже открыл пару замков, как вдруг на лестнице начался какой-то кипеш: глухо хлопнула дверь подъезда, дробно застучали башмаки, кто-то из наших крикнул:

«Амба!». Я отпрыгнул от двери, кинулся в комнату. Под окном, куда я влез, стояла пара пативенов, один легавый бубнил в мегафон что-то про поднятые руки и право хранить молчание,двое держали окно на прицеле, остальные запихивали моих подельников в машину.

Я метнулся в кухню – ее окна выходили на другую сторону дома, распахнул створки, дотянулся до водосточной трубы, и в три минуты – рекорд! – был уже на крыше. Дома в этой части города стоят чуть не вплотную, и вскоре я был уже на крыше соседней пятиэтажки. Там я выкинул в вентиляционную шахты все улики: стеклорез, жумар, карабины, запасную веревку, перчатки. Жалко, конечно, кидаться хорошей снарягой, но без нее пусть попробуют доказать, что я к той квартирке имею хоть какое-то отношение. «Шел по улице, никого не трогал, хотел газет взять разнести, полбакса на сандвич заработать…» А до этого пусть попробуют поймать.

Я полез вниз по балконам. «Долезу, потом пойду дворами, выйду к парку, покружу немножко по городу – там и заночую где-нибудь.К себе пока не сунусь – мало ли что». Полицаи оказались тут явно не случайно – в банде завелась крыса, и я даже знал, кто

это.



Повиснуть на решетке балкона, нащупать ногой опору, перенести вес тела…



Неделю назад Томми побывал у копов, но как-то очень быстро вернулся. Сказал, что ему повезло, что хотели его взять за распространение травы, а он чудом оказался пустым. Внутри меня шевельнулся червячок сомнения: Томми без травы – все равно, что Санта-Клаус без бороды. Я с первого взгляда вижу стукачей.



Перехватить руки поудобнее…



Я-то думал, он своего дилера сдал, а он НАС под облаву подставил…Я-то копам не сильно нужен – мне еще нет шестнадцати, с бандами прочных связей не поддерживаю, в окно влез – дверь открыл – долю получил. А вот подельникам моим не повезло: Генри, лидер банды, ведет какие-то дела с Марони, может, это по его душу. Марони сейчас быстро пошел вверх, так он действительно скоро боссом заделается, многие хотели бы его притормозить. Макс, наводчик, по слухам, копа не то убил, не то ранил, а они такого ой как не любят.Хм, а сирена удаляется, копы-то уехали. Прекрасно.



Третий этаж, осталось немного…



Короче, Том свои проблемы решил, а вот мне помахала ручкой кругленькая сумма. Обидно, я-то свою работу сделал…



«Ни с места, гадёныш!» - Вот, блин. Пара не в меру ретивых легавых решила прочесать район. Выслуживаются, гады. Я неловко переставил ногу и чуть не сорвался. Судорожно вцепился в оконную решётку и замер, боясь шевельнуться.



«Рруки вверх!» - дядя, ты дебил? Я ими держусь! - «Я слезаю!»

«Кевин, ты спятил? Ты зачем на него пушку навел?» «Кевин!»



По спине катился пот, руки соскальзывали, ногой я пытался нащупать следующую выбоинку в кирпиче. До земли было еще прилично – старый дом, высокие потолки, нулевой этаж, все вместе набегало метров на семь-восемь. Пуля щелкнула у самой руки, я дернулся, потерял равновесие, отчаянно царапнул пальцами по стене, пытаясь уцепиться, и полетел спиной на кучу строительного мусора.

Очнулся я от дикой боли в спине. Ноги не двигались. Копы переругивались между собой.

— Кевин, я предупреждал.

— Я не хотел! Я хотел, чтобы он слез! И что, ты теперь на меня рапорт напишешь? А Дент его к моему делу подошьет, ему не привыкать!

— Прекрати истерику, он очнулся.

Они посмотрели мне в глаза, переглянулись и начали любимую коповскую игру«хороший-плохой».

— Мы тебе вызовем «Скорую». Мы тебя нашли упавшим, ты не имеешь отношения ни к

краже, ни к нам. Усёк?

— Так будет лучше, в городской больнице врачи хоть нормальные, не то, что в колонии. Да и судимость тебе не нужна.

— И нам не нужна, так что разойдемся по-хорошему, а то можно и по-плохому. Как ты думаешь, долго ты протянешь за решеткой?



Я прикрыл глаза. Они приводили какие-то доводы, убеждали, но слов я почти не разбирал. Мимо проходили цивилы. Они шли

гулять в парк – выходной ведь, мороженое есть, воздухом дышать. Шли студенты и старики, мужчины и женщины, кто-то в строгом костюме, кто-то в рваных джинсах. Разные, непохожие друг на друга. Но смотрели они все одинаково. Сперва расслабленно, потом, когда замечали меня, во взгляде проскальзывало любопытство. Кровь завораживает людей – никогда не видели, какие толпы возникают после аварий, когда медики копошатся около покореженных машин? А затем они замечали копов. И глаза тут же стеклянели, огонек любопытства гас, люди отводили взгляд и убыстряли шаги.

Мне долго потом снились кошмары: прозрачное голубое небо над головой, солнце слепит глаза,пахнет старыми кирпичами и кровью, запекшейся на них. Люди проходят так близко, что иногда задевают мое лицо краем одежды, я шепчу «помогите», цепляюсь за их пальто и брюки судорожно сведенными пальцами. Люди не видят и не слышат меня, они снова и снова проходят мимо, изредка останавливаясь, чтобы с недоумевающе-брезгливым выражением лица стряхнуть с себя невесть откуда взявшиеся отпечатки грязных пальцев у колена.



Потом была больница, долгие дни, бесконечные ночи, операции, книги, которые я читал запоем, сны, переходящие в явь, явь преходящая в сон. А потом, наверное, я оттуда как-то вышел и куда-то пошел, и там что-то делал, только этого я не знаю, и вряд ли когда-нибудь узнаю. Хотя бы потому, что не хочу.



…Бэтти ждал ответа.