Его веки вздрогнули, на меня уставились затуманенные страданием зеленые глаза. Внезапно их взгляд сфокусировался на мне и прояснился. Узнал. Хорошо.
- Где Р'ас?- я задаю вопрос, от которого зависит судьба человечества.
Его гортань вздрагивает, но вместо слов выходит лишь кашель, на губах вскипает розовая пена. «Повреждены легкие» - автоматически подмечаю я, будто сейчас это знание может хоть чем-то помочь.
На лице умирающего боль и досада от собственной беспомощности. Он стискивает зубы, хватает меня за плечо и тянет ближе к себе — захват очень слаб, но я подчиняюсь, и вот его губы почти касаются моего уха. Я чуть поддерживаю его, готов ловить любое произнесенное слово.
«Р'а.ас...уплыл в Атлантику — хриплый вздох, — максимум...где ветра... » Потом какое-то невнятное слово - "позор"? Что Р'ас оказался хитрей?
Да, он бы оценил юмор ситуации. Порой я мечтал о его смерти — не от моей руки, упаси господь, и не от руки моих союзников. Этот человек не давал мне спокойно дышать, его целью было опровергнуть все, во что я верил. Он доставлял мне столько проблем, сколько никто другой. И вот теперь я стою над его трупом и готов просто взвыть от отчаяния. Я отыскал базу Р'ас аль Гула. Ученые, которых он похитил, мертвы. В лаборатории пусто, только лежат тела жертв эксперимента, видимо, удачно завершенного. Рас получил достаточное количество вируса, избавился от ненужных соратников, и, скорее всего, отправился приводить свой план в действие. Наверное, я бы мог выследить его вновь, как выследил в этот раз, но времени уже нет. Думаю, сейчас человечество отделяет от гибели всего несколько дней. Джокер мог быть в курсе его планов. Но Джокер мертв. Я в тупике.
И не вижу иного выхода, кроме как попытаться воскресить его.
В его животе и груди сидело столько пуль (и как он дотянул до моего прихода?), что если бы я взвалил труп на плечо, меня залило бы кровью до самых ботинок. Пришлось взять на руки как ребенка, (или невесту - подкинуло непрошенную ассоциацию подсознание) и идти искать яму Лазаря. Чуть дальше по коридору обнаружилась дверь, за которой начинался туннель, уходивший куда-то вглубь. Я вошел, дошел до поворота и почуствовал едва уловимый знакомый запах. Яма Лазаря там! Действующая! Я ускорил шаг, и вскоре оказался в небольшом зале. В дальнем углу в скальной породе была выдолблена купель, в которой пузырилась зеленоватая жидкость.
Секундное колебание - когда Рас-аль-Гул использовал яму, он возвращался к жизни абсолютно сумасшедшим, пытался убить всех, кто попадался ему на пути, и приходил в себя не сразу. Джокер УЖЕ был был абсолютно сумасшедшим, и пытаться кого-то убить для него было в порядке вещей. А что же он тогда сотворит, выйдя из купели?
—Вот сейчас и увидим, - пробормотал я сквозь зубы, свалил свой груз в купель, отошел чуть вбок, чтобы воскресший мертвец не напрыгнул на меня сразу. И приготовился отразить атаку.
********************************************
Сначала была лишь тьма. Потом пришло ощущение, которое расцветило ее яркими слепящими всполохами. Сперва оно было всеобъемлющим, но вот в нем наметились очертания, откуда-то из глубины всплыли слова «давление», «тепло», «боль». Сознание подхватило их, наполнило смыслом, и пучина разродилась целой лавиной понятий : «разум», «тело», «время», «я»... Память отреагировала вереницей картинок, сценок, где мелькали «я» - ребенок, подросток, юноша, мужчина. Мать берет меня на руки, и я вижу свое отражение в створках окна — сосредоточенно-серьезный взгляд младенца. Юноша пристально смотрит в глаза своему зеркальному двойнику, словно ищет в них совета, поддержки. Широко распахнутые глаза — зрачок занял всю радужку, чуть уловимая дымка смерти уже подернула роговицу — и в них я вижу искаженное кривизной поверности глазного яблока, шрамами и диким, пугающим торжеством лицо абсолютного психа — мое лицо, отраженное в глазах моей жертвы. Голова готова разорваться под натиском воспоминаний, и это тоже боль, но уже другая, боль гнева, обиды, ужаса, отвращения. Сопротивляюсь их напору, устремляюсь прочь, укрыться некуда, но я делаю отчаянное усилие и чувствую, как что-то меняется, вижу свет, и через миг пиксели перед глазами становятся очертаниями темной фигуры, окутанной какой-то зеленоватой мутью. Пытаюсь то ли вздохнуть, то ли закричать и набираю полные легкие обжигающей жижи.
Мгновение спустя сильная рука вытаскивает меня за шкирку на каменный пол, и я захожусь в диком кашле. Так же, как когда, пытался рассказать, где искать Р'аса аль Гула и Талию. Перед тем, как ... умереть? Я вспоминаю запах своей крови, текущей и уже запекшейся, металлический вкус во рту, муку умирания, тепло рук Бэтмена - последнее ощущение на пороге темной бездны.
Меня бросает в дрожь - от холода? От шока? Обнимаю себя за плечи в попытке сохранить тепло, и замираю, увидев свои руки. Медленно поднимаю кисть на уровень глаз, растопыриваю пальцы, будто пытаясь отгородиться ладонью от всего этого безумия. Но наваждение не рассеивается — кисть меньше, чем была до, хм, смерти. Пропал давний шрам на верхней фаланге среднего пальца, исчез след от неудачно капнувшей в понедельник кислоты. Разворачиваю руку ладонью к себе. В памяти всплывает сосредоточенное лицо Кэтти, она хмурит брови, водит указательным пальцем по моей ладони и рассказывает, что у меня будет жена и трое детей, два мальчика и девочка, что линия жизни длинная, но на ней много штрихов, что сулит трудности и неприятности. Удивляется, что линия судьбы теряется где-то в центре ладони, не доходя до холмов при основаниях пальцев и честно признается, что не знает, что это означает... Машинально подсчитываю число веточек на «линии любви». Мое «потомство» при мне в полном составе, девочка по-прежнему старшая. Значит, руки все-таки мои. В полном замешательстве провожу языком по внутренней стороне щеки — кто-то, задумавшись, грызет ногти, кто-то хрустит пальцами, а кто-то и в носу ковыряет. Мне же помогало сосредоточиться прикосновение языка к шраму, некая константа, четкая привязка к реальности. И вот тут-то паника накрыла меня с головой - шрама не оказалось! Притрагиваюсь к щеке рукой - вместо привычных очертаний грубого келлоидного рубца нежная гладкая кожа. После этого мозг, отчаявшись слепить из невероятных и невозможных фактов единую картину просто уходит в отказ. Темная фигура склоняется ко мне, я различаю знакомую маску с ушками, плащ, очертания подбородка и рта. Губы шевелятся, видимо, Бэтс пытается что-то мне сказать, но слов я разбрать сейчас просто не в силах.
*******************************************
Мне казалось, что я готов к любому повороту событий. Но Джокер есть Джокер - он и тут умудрился преподнести мне сюрприз. Труп начал съеживаться, словно растворяясь, и на одну бесконечно длинную секунду я всерьез испугался, что в купели не воскрешающая жидкость, а какая-то кислота. Но кислота не вернула бы волосам живой блеск и природный светло-каштановый оттенок. И не стерла бы шрамы. Я внимательнее вгляделся в меняющееся лицо — яма не просто исцеляла от смертельных ран, она еще и омолаживала! Возраст Р'ас аль Гула было трудно определить на глаз, но после «купания» седые волосы вновь становились черными. Интересно, а сколько лет Джокеру? Если яма вычитает, скажем, тридцать лет, а, ему, например, тридцать два... Джокер-младенец вряд ли расскажет мне о планах Р'аса. «Покойничек» открывает глаза — слава богу, ожил, можно вытаскивать.
Разглядываю скорчившуюся в кашле фигурку - лет шесть? Восемь? Никогда не умел определять возраст детей. Главное, говорить уж точно должен уметь. И будет.
—Где Р'ас-аль-Гул? - мой голос гулким эхом разнесся под сводами пещеры. Но вопрос падает в пустоту - ту самую, что стынет сейчас в глазах Джокера. Похоже, он в шоке. Давлю в себе непрошенный порыв жалости, бью его по щеке. Аккуратно. Даже не в пол-, в четверть силы. Пощечина оказывается результативной, Джокер выходит из ступора, в глазах появляется осмысленность. Он кончиками пальцев притрагивается к заалевшему пятну на щеке, и я напоминаю себе, что он лишь выглядит ребенком, что времени на долгие разговоры нет. На душе все равно мерзко.
—Где Р'ас-аль-Гул и Талия?
Степень недоумения на детском лице возрастает.
—Так я же тебе сказал. Еще до... Он движется к Азорскому максимуму - там область повышенного давления, формируются пассаты там всякие, и вирус оттуда разнесет ветрами по всему миру. На глобусе крестиком отмечен. А еще я маячок к его подлодке прицепил. Детектор у меня в кармане, если не прострелили, должен работать.
С трудом сдерживаюсь назвать себя идиотом вслух. Хорош «детектив». На глобус я толком даже не взглянул. Да и «бред» умирающего расшифровать не пытался. Я почти рад, что Р'ас сейчас далеко.
Джокер роется в карманах, достает что-то, похожее на смартфон, включает. Я выхватил прибор у него из рук - на экране красовалась заставка классичесского «Марио» - коричневые блоки земли, зеленые кусты и горка, голубое небо. И восьмибитный, но тем не менее, отчетливо узнаваемый Р'ас-аль-Гул. Он вприпрыжку пробегал экран, исчезал за его правым краем и вновь появлялся из-за левого, успев «за кулисами» кокетливо сменить головной убор. Треуголка Наполеона, нацистская фуражка, парик с буклями времен отцов-основателей... А мы, между прочим, в шаге от пандемии! Я взбешен, но какая-то часть моей личности, сильнее всего недоспавшая, готова разразиться нервным хихиканьем. Резко разворачиваюсь к Джокеру. Тот выглядит слегка смущенным.
—Это он ждет, пока спутники подцепятся. Можно было просто индикатор загрузки нарисовать, но уж больно Р'ас меня достал своими рассказами про «какое синее в доиндустриальную эпоху было небо» и «какая у меня была мощная армия, как я всеми рулил»... — Джокер оборвал себя на полуслове, глаза его округлились - Так он и в самом деле столько прожил? И ты сейчас меня...воскресил?!
—Да, - подтверждаю я.
—Я уж думал, что спятил окончательно, — Джокер с облегчением выдыхает.
Недоверчиво пожимаю плечами - всегда думал, что он своим безумием наслаждается. Джокер ловит мой взгляд, криво усмехается.
—Безумие оно как гравитация. Чем веселее было лететь вниз, тем неприятнее приземляться.
И быстро меняет тему разговора.
—Вот он, твой Р'ас, Исландию миновал. Что делать будем?
—Догонять.
Рывком поднимаю Джокера на ноги, он встает, но тут же теряет равновесие, запутавшись в ставших черезчур длинными штанинах и больших башмаках. Я не хочу медлить, так что, не долго думая, снимаю с него пиджак, накидываю задом наперед и завязываю рукава, как у смирительной рубашки. Затем, не церемонясь, закидываю его животом на плечо. Джокер протестующе-насмешливо фыркнул, что я проигнорировал - пусть он ведет себя разумно и выглядит безобидно, расхаживать по бэтаплану я ему не позволю. Надо предупредить Альфреда...
***********